Этим эссе хочу открыть задуманный мной цикл статей, посвященный психологическим вопросам эмиграции.
Наверняка, многие читали и знают про “классические” фазы адаптации психики к жизни в эмиграции, которые описывают проживаемые человеком процессы при подготовленном, спланированном переезде в другую страну. Однако, сейчас очень часто в наших реальных жизнях происходит не так. В течение трёх последних лет, с августа 2020 года ко мне за профессиональной помощью обращаются люди, вынужденные бежать из своей страны от политического преследования и произвола властей, а также спасаться от войны. Другими словами, беларусы, украинцы и россияне становятся вынужденными, внезапными эмигрантами. И проживают этот травматичный опыт иначе.
Вынужденные эмигранты 2020 - 2022 в большинстве своём уезжали не туда, куда хотелось, а туда, куда получалось. На фоне этого начальная фаза “медового месяца” не была приятной и сладкой. Это время проживалось как спасение и освобождение, здесь облегчение и радость были не столько от встречи с новым, сколько от избавления от угрозы и восстановления чувства физической безопасности.
.png)
В следующей фазе разочарования спустя недели и месяцы после внезапного переезда эмигранты чувствуют острое и сильное раздражение, постоянную усталость, злость и ярость, бессилие. Человеку кажется, что эти чувства охватывают его целиком, будто растворяя личность: “Теперь его уносил, удушая и обжигая, самый страшный гнев, гнев бессилия”. Вы не можете действовать привычным образом, не можете по своей воле изменить ситуацию, иногда бессильны что-то объяснить или понять из-за незнания языка, получить документы, арендовать квартиру, устроить ребёнка в сад, открыть счёт в банке, записаться в парикмахерскую, завести друзей… Как справиться с этим состоянием? Основной и действенный способ - восстановить контроль, и об этом я расскажу в следующих статьях.
.png)
Через какое-то время гнев сменяется гореванием, и это нормальный, естественный ответ психики на бессилие. Однако, депрессия и утрата переживаются по-другому. Горевание происходит не столько по тому, что осталось дома, сколько по жизни которая была “до”: “до выборов”, “до войны”, по всему тому ценному, что осталось разрушенным, и куда возможно вернуться лишь в воспоминаниях. И человека будто разрывают двойственные чувства по отношению к новой стране и оставленной родине. Для иллюстрации этих переживаний приведу несколько цитат. Зинаида Гиппиус в Париже в состоянии обесценивания и ненависти так пишет о родной стране: “Неужели никому не приходило в голову, оставив в стороне всякую “политику”, все ужасы, разрушенье, удушение, кровь, взглянуть на происходящее в России только с эстетической точки зрения? Если насчёт всех прочих сторон ещё могут найтись спорщики, то уж тут бесспорно: никогда ещё мир не видал такого полного, такого плоского, такого смрадного - уродства”. Владимир Набоков в эмиграции горюет по оставленной родине и обесценивает Берлин: “Я с ужасом думаю ещё об одной зиме здесь. Меня тошнит от немецкой речи, - нельзя ведь жить одними отражениями фонарей на асфальте, - кроме этих отблесков, и цветущих каштанов, и ангелоподобных собачек, ведущих здешних слепых, есть ещё вся убогая гадость, грубая скука Берлина, привкус гнилой колбасы и самодовольное уродство. Я предпочёл бы Берлину самую глухую провинцию в любой другой стране”.
На этом этапе может возникнуть нежелание учить новый язык и использовать его в быту, раздражение и злость, что вообще приходится его учить — таким образом человек пытается защититься, поскольку оберегает себя от ощущения провала и страха, что над тобой посмеются, например, когда разговора не получается, или делаются ошибки в речи, слышен акцент или тебя постоянно переспрашивают. Частым явлением здесь бывает прокрастинация.
Многие эмигранты в первые месяцы могут реагировать очень болезненно на смену ролевых моделей — у себя на родине мы все были кем-то, но в новой стране всё придется начать с начала. Очень тяжело переносится невозможность выразить неприятные эмоции непосредственно на источник проблемы, поэтому эмоциональное напряжение разряжается на тех, кто рядом: другие эмигранты, члены семьи или аватары в чатах Телеграма.
В самое худшее время этого этапа он может ощущаться как период сильного кризиса и предполагать серьезные проблемы с реалистичным восприятием мира. Окружающие люди могут казаться враждебными, эмигрант ощущает сильное чувство одиночества, отчуждения, бездомности. Эти переживания часто вынуждают “классического” эмигранта вернуться обратно в свою страну. Но стихийный эмигрант лишён и этой возможности: его дом разрушен войной, там физически опасно или ожидает политическое преследование. Именно здесь, “на дне” в этой самой тёмной точке кризиса человек делает выбор — пересилить себя и начать адаптироваться, даже если ничего не получается, или психологически защищаясь от невыносимой ситуации, использовать непродуктивные стратегии адаптации: маргинализацию, сепарацию или ассимиляцию. Более подробно об этом я расскажу в следующих статьях.
В заключение хочу поделиться простым опросником для самодиагностики из 10 пунктов.
Прочитайте их и отметьте те, которые про вас:
Если в данный момент Вы согласились с 5 или более утверждениями,
значит есть причина позаботиться о себе и обратиться за профессиональной помощью или в группы поддержки.
Светлана Горностай
участник образовательной программы "Хороший старт в Польше"
клинический психолог,
аналитический психолог,
психотерапевт,
действительный член
Польского Общества Юнгианского Психоанализа (PTPJ)
